Ныне же, осознавая глубину его слов, все же позволяю себе через осознанное им не сдерживать собственное самосознание». Эти замечания моего современника — трудно сказать, одобрительны или они неодобрительны,— может быть, неправильно трактуют мысли господина Дусю. Зато в них чувствуется сильное воздействие на этого человека общих умонастроений его сограждан. В этой статье пессимистических сентенций, боюсь, слишком много, а идеи «самосознания», боюсь, слишком мало. Самое верное, мне думается, забыть сейчас об этом несоответствии и еще раз углубиться в статью Чэнь Дусю, дабы шире понять, что кроется за ее положениями.

Самое верное, мне думается, забыть сейчас об этом несоответствии и еще раз углубиться в статью Чэнь Дусю, дабы шире понять, что кроется за ее положениями. Право же, если политика и нравы столь грязны, что, кажется, наступил предел терпению, а скорбящий о горьком нашем времени сознательный человек вынужден скрывать накопившуюся в душе боль, то что же ему остается делать, как не проникнуться симпатией именно к господину Дусю, а не к кому- либо другому? И все же надо сказать: как тяжко, молча, отвернувшись от всех, изливать в одиночестве скорбь!

Как страшно «стремиться найти исходный момент самосознания и невольно терять его в тумане пессимизма! А ведь именно об этом свидетельствуют слова моего друга, приведенные выше. Разве позволил бы мне господин Дусю рассуждать не по существу, нести нелепицу ему, одержимому беспокойством?

В древности и в новое время ученые наперебой спорили о том, что хорошо и дурно для государства. Аристотель, Платон, Гегель, каждый по-своему, воздавали честь порядку и благополучию государства. Согласно школе естественного права, существует неизбежное зло, а те, кто воспевает безвластие, требуют ограничить государство, некоторые же хотят бескомпромиссно устранить его совсем.